Читать интересную книгу Рабиндранат Тагор [без илл.] - Кришна Крипалани

застает Муралу на смертном одре и понимает, что только ее он любил всю жизнь. Но, увы, слишком поздно!..

Есть в драме и другие персонажи, и все они разбивают сердца друг другу. Даже Нолини вдруг обнаруживает в конце, что сердце ее разбито. "Я играла чужими сердцами и вдруг потеряла свое. Там, где разбивались чужие сердца, разбилось и мое". Конечно же, в драме содержатся глубокомысленные рассуждения. К примеру, Мурала к концу понимает, что "тот, кто не владеет ничем, имеет все. Бездомным принадлежит весь мир. Для человека, у которого нет друзей, никто не останется чужим". Но ни трагедия, ни философия в этом сочинении не реальны, поскольку автор еще слишком молод, чтобы глубоко пережить, испытать то, что он взялся выразить. Однако поэтический дар Тагора требовал выхода, и поэма содержит несколько прекрасных лирических отрывков, доказывающих, что автор постепенно обретал власть над формой.

Поэма эта не переиздавалась, Тагор не включал ее в собрание своих сочинений. Но при появлении именно она принесла успех автору. Лирическая легкость и романтическое самоотречение этой поэмы оказалось чем-то новым в бенгальской поэзии. Махараджа Трипуры, соседнего с Калькуттой княжества, послал своего главного министра в Калькутту, чтобы он повидал юного поэта и передал ему поздравления с литературным успехом. В поздние годы автора удивляло не то, что он написал это затянутое и напыщенное сочинение, не то, что оно тогда казалось ему удачным, а то, что удачным оно казалось и читателям. "Самое любопытное, — писал он, — не в том, что мне тогда было восемнадцать лет, а в том, что казалось, будто и всем вокруг по восемнадцать".

Вскоре по возвращении поэт написал свою первую музыкальную драму "Гений Вальмики".

Сюжет ее основан на легенде о первом эпическом поэте Индии, Вальмики, авторе "Рамаяны". Согласно преданию он предводительствовал шайкой разбойников. И вот однажды Вальмики увидел, как горюет журавлиха над убитым журавлем. Чувство своего сострадания он выразил стихами, которые и составили первую эпическую поэму Индии. Но в драме Рабиндраната чувство жалости в Вальмики пробуждает не сострадание к журавлихе, а жалобный крик юной девушки, которую разбойники собираются принести в жертву, чтобы умилостивить богиню мщения Кали.

Движимый жалостью Вальмики спасает девушку, разгоняет свою шайку и бродит в поисках своего истинного призвания. Ему предстает богиня Сарасвати и объявляет, что это она в облике девушки пробудила его человечность. Она дает ему дар песнопения и говорит: "Музыку Жалости, которая растопила твое каменное сердце, ты своим голосом донесешь до миллионов людей. Это будет музыка человечности, смягчающая и очищающая сердца. Голос твой будет раздаваться из края в край по всей земле, и многие поэты будут вторить твоим песням".

В "Гении Вальмики" прежде всего важны не драматическая форма и не поэтические достоинства, а музыкальное новаторство. Рабиндра попытался сделать в музыке то же, что он уже сделал в литературе. Уважая оба ее направления — классическое и народное, он свободно черпал из каждого то, что соответствовало его намерениям. Не отказывался он и от заимствований из западной музыки. Во время пребывания в Англии ему доводилось слушать серьезную европейскую музыку, и постепенно он научился ценить ее красоту. Но до конца жизни он оставался убежденным, "что наша музыка и их музыка обитают в разных помещениях, и в наше сердце входят не через одну и ту же дверь", В европейской музыке он ценил то, что было (или казалось ему) ее романтической направленностью, "ее многообразие, щедрость, вечно меняющуюся игру света и теней, бесконечных колебаний волн на море нашей жизни". Он отмечал, что в противовес "чистой протяженности" индийской музыки европейская обладает силой превратить в мелодию драматическую игру и само исчезновение жизни. В работе Герберта Спенсера "Происхождение и назначение музыки" он прочел, что чувство придает речи музыкальность Интонации. "Мне понравилась идея Спенсера, — признавался он, — что человек открыл для себя музыку посредством этих мелодических модуляций голоса. Надо попытаться создать драму, построенную на речитативе в согласии с этой теорией". Он предпринял такую попытку в "Гении Вальмики" и был весьма ободрен сценическим Успехом этой пьесы. Он исполнял роль Вальмики, а его юная племянница Протибха — роль девушки, которую Рабиндра — Вальмики спасает от разбойников. ("Протибха" означает "гений"; таким образом, в самом названии пьесы "Вальмики Протибха" скрыта шутка.)

Вскоре он пишет другую музыкальную драму в том же духе, основанную на древней легенде из "Рамаяны" под названием "Роковая охота". Она также была с успехом поставлена на импровизированной сцене в доме Джорашанко, причем Рабиндра исполнял роль слепого отшельника. В "Воспоминаниях" он писал: "Никогда впоследствии я не ощущал такого энтузиазма в работе, как при создании "Гения Вальмики" и "Роковой охоты". В этих пьесах нашел свое воплощение творческий музыкальный дух времени".

Но впереди его ждал еще более богатый урожай. Нужно было лишь ждать, пока нива созреет под палящими лучами солнца. Джотириндронат и его жена оставили Калькутту; Рабиндра не смог поехать вместе с ними. Вскоре он заскучал, почувствовал себя одиноким и несчастным, Юный поэт поселился в комнатах брата на четвертом этаже, но ему не хватало вдохновляющего общения с братом и теплой привязанности невестки, к которым он так привык. На некоторых членов семьи произвело плохое впечатление его бесславное возвращение из-за границы, без академических наград: они смотрели на него как на одаренного, но никудышного человека. Одинокий, покинутый, лишенный любви, страдающий от мрачных фантазий, он хотел найти освобождение в творческом самовыражении. Теперь он отказался от пера и бумаги и творил карандашом на грифельной доске. Уверенность, что "достаточно провести рукой — и все пропадет", давала ему добавочную веру в себя, и он писал без устали. Так был создан цикл стихотворений, опубликованных впоследствии под названием "Вечерние песни" — первые произведения Рабиндраната, несущие несомненную печать его неподражаемого гения.

Наконец он овладел формой и мог писать как пожелает, не испытывая воздействия образцов прошлого. Сердцем он понял: "Наконец-то то, что я пишу, принадлежит мне". Он стремился излить свою душу. "Поток не течет по прямой линии, но вьется, как пожелает, — так же свободно прокладывал путь мой стих. Раньше это показалось бы мне достойным осуждения, но теперь я не чувствовал угрызений совести. Первое, что делает свобода, — она нарушает закон; затем она устанавливает Другие законы, которыми подчиняет себя подлинному самовластию. Я выделывал удивительные прыжки, только чтобы убедиться, что я свободен в движениях". Читатели оценили этот цикл. Публике стало ясно, что на небосклоне литературы поднялась новая звезда. Автор вспоминал впоследствии, как в одном доме на свадебном празднестве появился почетный гость, знаменитый